Дело Мотапана - Фортуне де Буагобей

— Вы надеетесь, стало быть, не уверены. Признаюсь, я не понимаю всех этих недомолвок и был бы очень рад, если бы вы сказали прямо, зачем приезжали за моим другом Дутрлезом.

— Скажу в двух словах: Мотапан пропал.

— Пропал! Когда? Дутрлез сказал, что сегодня они серьезно поспорили.

— Господин Дутрлез сказал мне то же самое, и поэтому я вынужден был обратить внимание на письмо, которое слуга Мотапана принес в суд.

— Письмо? От кого?

— От Мотапана. Вот оно. Прошу, прочтите его, — сказал комиссар, вынув из бумажника сложенный вчетверо листок.

Куртомер, ничего не понимая, развернул его и прочел:

«Имею честь сообщить судебным властям, что мне угрожал смертью мой жилец Дутрлез в результате ссоры, возникшей между нами по поводу недавних происшествий. Он вызвал меня на дуэль без секундантов в моем доме в Нельи на берегу Сены, требуя поединка немедленно, и я согласился, потому как этот человек сильно оскорбил меня. Я еду драться, но поскольку у меня есть причины думать, что Дутрлез имеет намерение меня убить, то я пригласил в указанное место одного из своих друзей, чтобы он удостоверился, что все будет сделано как следует. Однако, поскольку этот друг, наверно, не приедет вовремя, я поручаю Али, моему камердинеру, вручить это письмо господину прокурору, если в девять часов вечера я не вернусь в свою квартиру на бульваре Гаусман. В этом случае я требую, чтобы немедленно был произведен обыск на моей вилле на бульваре Аржансон, в Нельи. Али, мой слуга, знает, где она находится; ключи от дома у него.

Я мог бы прибегнуть к защите полиции, но есть оскорбления, которые благородный человек не может снести и за которые он обязан отомстить сам. Быть может, я паду на дуэли. Если это случится, я хочу по крайней мере, чтобы вы знали о предшествовавших ей событиях. Преступление не должно остаться безнаказанным».

Куртомер прочел, вернул письмо комиссару и сказал, пожав плечами:

— Совершенно неправдоподобно. Кто поверит, что Дутрлез заманил Мотапана в ловушку, чтобы убить?

— Я этому не верю… пока нет доказательств. Сегодня вечером мне было приказано немедленно начать дознание. Меня выбрали, потому что я вел первое дело, в котором был замешан Мотапан. Прокурор думает, что они могут быть связаны друг с другом. Я взялся за это с удовольствием и надеюсь помочь вашему другу.

— Но выдумка Мотапана нелепа!

— Мы всегда рассматриваем доносы. Мне было предписано действовать очень осторожно. Поэтому я начал с того, что предупредил господина Дутрлеза. Я поехал к нему, но его камердинер сказал, что хозяин у маркизы де Вервен на улице Кастильоне. Я бросился туда. Я знаю, что маркиза де Вервен — ваша тетушка и что вы обедали у нее вместе со своим братом. Сначала я хотел вызвать вас, но потом подумал, что лучше обратиться прямо к господину Дутрлезу. Он поехал со мной, и я доставил его сюда, чтобы дать возможность опровергнуть показания слуги Мотапана. Они оба здесь. Чтобы доказать, что я расположен к вашему другу, я разрешу вам присутствовать на очной ставке.

— На очной ставке! — воскликнул Куртомер. — Здесь всюду расставлены агенты! Мне кажется, что с моим другом обращаются как с подозреваемым.

— Вы ошибаетесь: агенты нужны, чтобы произвести обыск в доме, указанном Мотапаном.

— Как! Вы верите в эту историю о дуэли и хотите ехать в Нельи?

— У меня приказ. Может быть, уже отправили другого комиссара осматривать виллу, пока я произвожу дознание в Париже. В этом случае я уже сегодня узнаю о результатах обыска. Я сказал прокурору, что начну с допроса господина Дутрлеза и камердинера, и он это одобрил.

— Так начинайте скорее! Дутрлезу не очень-то приятно оставаться наедине с лакеем Мотапана. Я тоже к вашим услугам, располагайте мною. Не нужно ли куда-нибудь съездить?

— Сохрани меня бог воспользоваться вашим предложением! — возразил, смеясь, комиссар. — Пожалуй, скажут, что я опять принял сторону вашего друга. Меня уже упрекали в предвзятости.

— Ну, это уж чересчур! Хотелось бы знать, как бы мы опровергли нелепое обвинение против Жюльена де ля Кальпренеда, если бы вы не помогли засвидетельствовать лунатизм Мотапана!

— Вы правы, тысячу раз правы. Но правила…

— Порой противоречат здравому смыслу.

— О! Есть способ все уладить. Я могу взять на себя многое, не изменяя долгу. Я всегда уважал вашего брата и охотно скомпрометирую себя, если понадобится, чтобы не допустить несправедливости.

— Кстати, о моем брате. Вы знаете, что он не передумал уходить в отставку?

— Мне говорили, и я ужасно сожалею об этом. Все работавшие с ним сожалеют. Однако господин Дутрлез знает, что вы здесь, и с нетерпением ждет моего возвращения. Не будем его томить, — сказал комиссар, отворяя дверь в курительную Мотапана, ту самую, где он принимал Жиромона.

Куртомера удивила эта по-восточному обставленная и ярко освещенная комната. Все здесь напоминало ему дворцы пашей, которые он посещал в Константинополе и Каире. В этой обстановке Дутрлез в вечернем костюме и Али в красной с золотом ливрее выглядели странно. Дутрлез стоял у окна, Али — у двери, и оба недружелюбно глядели друг на друга. Слуга был высокого роста, с лицом цвета флорентийской бронзы. Внешность выдавала в нем человека лукавого.

— Наконец-то ты явился, — проговорил Альбер, увидев друга. — Я знал, что ты придешь, но ждал тебя гораздо раньше.

— Я приехал, как только смог, — ответил Куртомер. — Я понял, что случилось нечто важное и я, без сомнения, понадоблюсь тебе, но не мог сразу бросить графа де ля Кальпренеда, который рассказывал мне интересные вещи… Мотапан опять что-то натворил? Что это за история с дуэлью? Он уверяет, что ты решил заманить его в ловушку и убить.

— Господин комиссар только что прочел мне его письмо, адресованное прокурору.

— А я хотел попросить вас в присутствии его слуги рассказать, что между вами произошло, потому что некоторые его слова могут расходиться с вашим рассказом, — сказал комиссар.

— Мой рассказ будет краток. В четыре часа, к моему удивлению, ко мне пришел Мотапан. Я его принял, а он стал самым неприличным образом выговаривать мне за мое участие в ночном происшествии. Я дал ему категорический отпор и попросил немедленно уйти. Тогда он стал меня оскорблять, и я рассердился. Если бы он оскорбил одного меня, но он говорил о некой особе в таких выражениях, что я возмутился. Вы не потребуете, конечно, чтобы я повторил его слова…

— Не нужно. Я догадываюсь, — перебил комиссар. — Мотапан и при мне позволил себе неприличные намеки. Продолжайте!

— Я не мог совладать с гневом, о чем очень сожалею, и поднял на него руку.

— Ты дал ему пощечину? — воскликнул Куртомер. — Замечательно!

— Я собирался дать ему пощечину, но Мотапан увернулся. Моя рука едва коснулась его лица. Я хотел защититься и схватил револьвер, но он даже не пытался применить физическую силу.

— Он боялся получить пулю.

— Не знаю, боялся ли он, но меня очень удивило его поведение. Барон не двинулся с места и холодно сказал: «Вы обязаны дать мне удовлетворение. Я требую его немедленно». Как будто он пришел специально для того, чтобы вывести меня из терпения, и искал любого предлога для дуэли.

— Итак, вы утверждаете, что это он вас вызвал?

— Утверждаю, хотя в письме он уверяет в обратном. Я ответил, что его секунданты могут обратиться завтра утром к господину Куртомеру.

— С удовольствием, — процедил Жак сквозь зубы.

— Тут-то Мотапан выразил нелепое желание драться со мной в его загородном доме в Нельи. Он объявил, что не ляжет спать, не отомстив за пощечину. Я ответил, что ночью на дуэли не дерутся и что я не имею ни малейшего желания ехать в Нельи. Он настаивал. Я расхохотался ему в лицо, и он ушел, объявив, что будет ждать меня на своей вилле. Он дал мне адрес и добавил, что, если я не явлюсь к восьми часам, он будет считать меня трусом и расскажет всем, что я испугался дуэли.

— Он еще хуже, нежели я думал, — пробормотал Куртомер.

— Ваше объяснение опровергает его письмо от начала до конца, — заметил комиссар. — Скажите, что вы делали после того, как Мотапан ушел?

— Он ушел от меня в четверть пятого. Наше свидание длилось не более десяти минут. Я был вне себя и чувствовал потребность рассказать другу об этой возмутительной выходке. Наскоро одевшись, я отправился искать Жака де Куртомера. Я был приглашен на вечер к его тетке, поэтому надел вечерний костюм, предвидя, что у меня, возможно, не будет времени вернуться домой.

— А мы с тетушкой удивлялись, что могло тебя задержать. Ты пришел в одиннадцатом часу. Одному богу известно, с каким нетерпением мы тебя ждали, — сказал Жак.

— Сначала я отправился к тебе — тебя дома не было. Оттуда я пошел в клуб. Там тебя не видели. Не зная, где еще тебя искать, я решил отобедать в «Английской кофейне». Там я встретил Кордье, нашего бывшего школьного товарища.